статья Валерия Вороны о новой постановке «Пиковой дамы»
Обычно в театры идут с определенными и, как правило, достаточно предсказуемыми ожиданиями. Когда же идешь на премьеру в «Геликон-оперу», то предсказуемость ожиданий заключается именно в непредсказуемости режиссерских решений Дмитрия Бертмана: от его новых постановок всегда ждут сенсационности.
Вот и я, послушный общему закону, шел на премьеру «Пиковой дамы» с некоторой опаской, понимая, что это будет необычная постановка, и пытаясь предугадать, что же можно модифицировать в этой выкристаллизованной классике. Какие-то догадки и предположения, конечно, были. И все же мое воображение отказывалось работать — видимо, оно несколько обленилось, привыкнув к неизменности устоявшихся в репертуаре ведущих театров эталонных спектаклей.
То, что я увидел и услышал в «Геликон-опере», по-настоящему ошеломило!
«Культурный шок» охватил уже с открытием занавеса. Сценическое пространство разделено на три части. Основное действие происходит на авансцене и на второй сцене, которая установлена как бы этажом выше, что, с одной стороны, позволяет более детально, как в увеличительном стекле, воспринимать все мизансцены, а с другой — создает перспективу и привносит динамику в визуальное восприятие.
Самое же, на мой взгляд, революционное решение касается оркестра, который, образно говоря, «вызволен из подземелья» и занял подобающее ему место на сцене. Наконец-то оркестр стал подлинным действующим лицом не только в партитуре, но и в сценической интерпретации оперы.
Благодаря мастерскому использованию световых эффектов, прозрачного занавеса, других технических средств, которыми великолепно оснащен театр, оркестр то выходил на первый план в сольных номерах, то отступал, на время уходил в тень и вновь, в соответствии с драматургией оперы, возвращался, буквально заполняя собою весь зал и напрямую общаясь с очарованной публикой.
За пультом стоял неувядаемый Владимир Федосеев, который отмечает в этом году свой 85-летний юбилей. Я поймал себя на мысли, что раньше, когда за пультом стояли выдающиеся дирижеры, я старался занимать в театре места, с которых можно было хотя бы частично видеть дирижера. Невольно приходилось периодически отрывать взгляд от сцены и направлять его в оркестровую яму.
В традиционном формате оркестр, не смотря на основополагающую роль, которую он играет в музыкальной драматургии «Пиковой дамы», воспринимался все же как прикладная часть спектакля. На этот раз искусство несравненного Владимира Федосеева по-настоящему стало отправной точкой в восприятии музыки и сюжета, привнесло совершенно новые, неведомые ранее грани и краски в общую атмосферу спектакля.
Такое подлинно революционное сценическое решение создало еще один эффект. Действующие лица оказались не перед дирижером, как ранее, когда оркестр находился в яме, а на авансцене, за спиной дирижера. Это освободило их от неизбежной прикованности к дирижерскому жесту (представляю, как не просто было артистам пойти на такой шаг), и, в конечном итоге, обострило музыкальную чуткость солистов и раскрепостило их с точки зрения сценического движения. Этому способствовали и умело вмонтированные в декорации, невидимые для публики телемониторы, расположенные в разных ракурсах. Таким образом, дирижер, присутствуя на мониторах «в размноженном виде», все время был «рядом» с исполнителями. Все это придало оперному спектаклю ощущение свободы, позволило уйти от привычной оперной статичности, помогло полнее раскрыть актерские возможности исполнителей.
Я думаю, эти режиссерские находки Дмитрия Бертмана имеют непреходящее значение. Их значение сопоставимо с тем, что сделали Гектор Берлиоз и Рихард Вагнер, впервые повернувшись лицом к оркестру и спиной к залу.
Не побоюсь сказать, что история оперного театра разделилась на «до» и «после» «Пиковой дамы» в постановке Дмитрия Бертмана.
Осмелюсь также предположить, что теперь во многих театрах, где имеется возможность поднять оркестр на уровень сцены, по крайне мере, увертюры и сольные оркестровые эпизоды будут играться в прямом контакте с публикой.
Хочется искренне поздравить Дмитрия Бертмана с этой творческой удачей! Он не перестает удивлять нас нестандартностью режиссерского мышления и обладает невероятной способностью находить интересные, новаторские решения, которые, не разрушая традиций, помогают открывать новые смыслы великих творений.
Самое же непостижимое заключается в многоликости этого замечательного режиссера. В каждой премьере перед нами предстает новый Бертман. И каждый раз хочется заново с ним знакомиться.